ВО ВРЕМЯ СМЕРТЕЛЬНОГО НОМЕРА ВЫЛЕТЕЛА ПТИЧКА

ВО ВРЕМЯ СМЕРТЕЛЬНОГО НОМЕРА ВЫЛЕТЕЛА ПТИЧКА
В Москве идет фотобиеннале, на котором вся жизнь — как цирк

«Жизнь — как цирк и цирк — как метафора жизни», — этими словами директор Московского дома фотографии Ольга Свиблова объявила открытие биеннале «Мода и стиль в фотографии». В этом году на афише гламурного мероприятия — Федерико Феллини в образе укротителя. Под этим грозным профилем, занесенной рукой с хлыстом, нервно сжатым кулаком трепещут отнюдь не львы, а невидимая зрителю съемочная площадка. Утверждают, будто с автора снимка Тацио Секкьяроли, папарацци и личного фотографа Софи Лорен, мэтр списал героя «Сладкой жизни».
На привезенные в «Новый Манеж» избранные работы Секкьяроли посмотреть надо обязательно, и не только ради звезд итальянского кино. Одиноко курящий под софитами режиссер, шокированная видом кинодивы набережная Москвы-реки, убегающий от коронованной особы фоторепортер.
«Магия цирка» — это работы французских знаменитостей, в числе которых Сара Мун, Питер Линдберг, Изис Бидерманас, Брассаи, Робер Дуано, предоставленные Парижским фондом современного искусства (FNAC). В послевоенные годы камера рассматривает цирк снаружи: выдержке еще не угнаться за ритмом светопредставления. Сгрудившиеся вокруг вечернего костра артисты — не просто уставшие люди, так не похожие на укротителей земного притяжения и законов оптики. В раскинутом парусиновом шатре с притаившимся между складок рабочим угадывается пейзаж с горами, морем, горизонтом. Это полноправная модель потустороннего мира...
Здесь — портреты семейного цирка, где слоны на равных с дрессировщиками. Здесь — намеренно размытое, неуверенное в себе воспоминание у Нэнси Уилсон-Паджик, увиденное глазами младенца — перевернутым с ног на голову. И бездушный симулякр у Ольвье Ребюфа, где макет цирка населен Барби и Кенами. И цветные снимки, где Тина Мерандон настойчиво подчеркивает абсолютную, космическую тьму, в которой, как в невесомости, как в античном Хаосе, парят гимнасты и жонглируют фокусники. И сюрреалистическая половина лошади у Роже Битнера, выглядывающая из черного Ничто. А мозаика из верблюдов — реплика о таящейся в арене цирка мандале, об идее цикличности. Но ностальгию и философию перекрывает фоторассказ Сары Мун о том, что мерцающая вывеска цирка — лишь часть рождественского бреда замерзающей «девочки со спичками»…
Стенды выставки «Парад-алле!» с неизвестными фотографиями Александра Родченко поставлены расходящимися лучами от невидимой миру арены. Отснятый и смакетированный Родченко цирковой номер журнала «СССР на стройке» так и не вышел — то ли цензура тому виной, то ли начавшаяся через пять дней война. В этой серии фоторепортажей, где этюды гимнастов Тарасовых чередуются с портретами Дурова и номерами Карандаша, нам являет непривычно уютный, по-детски восхищенный цирком классик. Но между слоном и петухом фотоглаз Родченко не перестает выстраивать молекулярные решетки из гимнастических пирамид, ставить «фирменный» нижний ракурс и сверять гармонию геометрией. Простор его экспериментов уже свернут до волшебной, но очерченной кругом реальности цирка. Выход через гримерку закрыт, представление началось...

Наталия САВОСЬКИНА
17.04.2003